Замки на песке

***

Полдень

Я лежу на песке и смотрю в летнее небо. Тело блаженно растекается по раскалённой сковородке, впитывая  тепло безделья и аккумулируя звонкую радость детских криков. Ленивые облака отражаются в моих глазах, ленивые сосны плавно качают ветками, ленивые волны реки мягко уворачиваются  от  бушующей стаи наших маугли. Жаркий  Июль  возвращает  долги  Февраля. Древний, давно забытый бог напоминает о зное дальних и уже недоступных южных стран. Облака плывут по небу. Отражаются во мне. Призрачными голубыми тенями танцуют на песке. Отвлекают  от  блаженного созерцания. Приятно щекочут пятки. Пятки щекочут?! Тень сгущается  и  закрывает Солнце. Какое свинство, если это не Александр Македонский – просто убью…

– Раа–диик  (Какой нудный и противный голос).

– Ну, Радик! (Теперь их два, Гефестион  никогда не покидал своего Царя).

– Радик!!! Вставай! Нам  скучно! (Убью).

– О т с т а н ь т е! – рука бессильно валится на песок.

– Мы тебя обольём… (Надо было убить, пока спали).

– Ну, чего вам? – глаза  со скрипом проржавевшего механизма поворачиваются вправо. Костя и Антон нетерпеливо подпрыгивают на высокотемпературном кварцевом образовании (Так вас, чертенят! Не нравится!?)

– Ра–дик! (Вой не кормленных волчат). Придумай игру. – О–хо–хоюшки! Наградил же Господь «племянничками».

– Ладно, будем строить Замок! На песке.

– Уууу! Не интересно!

Что–о–о!? Дрёма, испуганно фыркнув, раскрывает объятья. Со мной и не интересно?! Я вам покажу не интересно! Сейчас вы у меня ещё не так запляшете! Не интересно им, видите ли.

– Молчать! Смирно! Строй команду!

– Не будем ,– жалкая  попытка  бунта  пресекается  моим жутким рёвом:

– Повешу на рее!!!

С ликующим визгом  «племянники»  уносятся собирать народ. Разношерстный, хотя нет, скорее разнокалиберный по весу, полу и возрасту, но зато  объединённый  отсутствием  одежды люд выстраивается  на  берегу реки.  Радостно сверкают на  полуденном солнце боевые доспехи: растрёпанные волосы, усыпанные песком, обгоревшие плечи и голые, выставленные вперёд животы.  Солдаты  оживлённо шушукаются, предвкушая…

– Орлы  и Орлицы! Нам выпала великая честь возвести на этом жалком месте, на берегу этой могучей реки Крепость – форпост  нашего  великого братства Охламонов.  А кто не согласен, тех мы утопим в Каме. Хук! – я всё сказал.

– И девочек  тоже? – жалкий и писклявый голос пытается протолкнуть идею полового неравенства. Делаю свирепое лицо: мы лично за феминизм:

– Не взирая! – Народ издаёт одобрительный вопль, оценив мою решительность. Остатки контрреволюционного мятежа подавлены в зародыше. К тому же все знают мою способность плавать.

Через час или полтора  типовой  прибрежный  замок  был возведён. Ничего оригинального, стандартная  приграничная крепость времён упадка Римской империи.  Перед  полдником она уже лежала в руинах, разнесённая  вдребезги  тяжёлыми  розовыми ядрами мальчишеских пяток. Под воинственный клич: "Круши! Всё равно сломают" – мальчишки  валили стены и топтали башни. (Тэк, жизнь началась!)

На следующий день на пляже в соответствии с лучшими историческими традициями  было возведено несколько индивидуальных замков.  Сыновья покинули княжеский дом и обустраивали  свои  собственные вотчины.  Пляж  дробился границами. В чётком соответствии  с генеральной линией  развития  к  полднику, после  нескольких мимолетных войн за испанское наследство  погибли  девчоночьи дворцы. Идеи милитаризма  бушевали  в мальчишеских головах.  Возводились казармы, волшебные башни, дома гномов, залы Орков, ковалась магия и  искались артефакты. В воздухе носился девиз: "Смерть слабым!"

На всё про всё был дан час.  А дальше свирепая  битва  народов  смела  всё мало–мальски приметное с поверхности песка, только жалкие канавы напоминали о величии замыслов.

Битву решили продолжить на следующий день. И на следующий тоже.

Периодически я  интересовался последними вестями с поля боя, чтобы  держать руку на пульсе событий. Но всё шло строго по плану.  Появление коалиций. Поглощение слабых сильными. Предательства и измены. Применение авиации и напалма – вода из бейсболок разрушила Сенькин форт, испытание ядерной  бомбы – Сенькина задница смела Дворец Конгрессов. В общем, шла нормальная человеческая жизнь. И я решил предоставить жизнь самой себе…

Города поднимались и разрушались каждый день. Если не к обеду, так к ужину точно. С чем не справлялся человеческий гений, то сметали стихии природы. Вселенские потопы в виде гигантских цунами, поднятых очерёдной "ракетой", смывали целые страны. Свирепые бури, разбуженные дежурной вечерней грозой, заносили песком покинутые города. И  огонь неба – дожди плавили песчаные  замки.

Прах реял над пляжем и над планетой…

***

Прошла неделя.

Я с огромным интересом наблюдаю, как  Краснов  режется в шахматы. Он объявил  не много не мало – Матч Москвы  и Урала! И теперь пытается реализовать своё "гигантское позиционное преимущество" на доске, сводя  очередную партию к ничье.

В шахматах я понимаю как свин в апельсинах, что уже  давно радостно зафиксировал  Серёга словами "Святая простота...". Это было, когда я продемонстрировал ему свои  глубокие познания в искусстве шахмат, назвав  ферзя  королевой, слона офицером, а ладью турой. Серёгу перекосил виртуальный флюс,  и  я спасся от окончательного позора только утверждением, что ход е2 на е4 ему ничем не грозит. Серёга буркнул: "Хорошо, хоть это знаешь".

Теперь, украшая свою речь прибаутками и присказками типа... "А вот вам очередной контрапупсончик", Серёга  методично  отбивается  от  тактических уловок  уральской  команды, не забывая при этом  постоянно напоминать ей  об  устрашающем  стратегическом перевесе Московской школы шахмат.  В словесной битве Краснову  нет равных, что он и доказал в  очередной раз, убедив всех, включая противника, в том, что  все его (Красновские) проигрыши являются  большой  и  запланированной  уловкой  под названием «разведка боем», и что  до  заветного  и давно  ожидаемого болельщиками перелома  в матче, ну просто рукой  подать. "Ждите, товарищи! Вот–вот начнём!" Товарищи с нетерпением  ждут. Я жмурюсь от удовольствия, всячески поддерживая Серёгиного  противника.

– Радик. Ну, Радик! (и почему  я не утопил их в прошлый раз?) А что ещё можно построить из песка?

– Во–во! – прокомментировал  Краснов.– Иди займись  посильным для твоего ума делом! (надо подумать)

– Радик! Ну пойдём! – опять Костя и Антон Шубин. Остальные увлечённо продолжают плескаться в Каме – замки им уже надоели. Тэк,  пора переходить к культовым сооружениям. А раз так, всё  должно быть по возможности сакрально.

– Будем строить пирамиды! – глаза Демиургов широко раскрываются.  Эти двое уже созрели, а значит будущий успех идеи обеспечен  учениками.

– Какие ?

– Разные. По возможности. Начнём  с Пирамиды Солнца.

***

Через короткое время вокруг очередного строительства собирается Народ и требует объяснений. Мы молчим. Сопим в нос. Но очень сосредоточенно и таинственно. Первым "всё понял" Сенька Краснов...

– Я знаю, это пирамида ацтеков, этих, как их... Мая. На ней жертвы приносили. И ели их.  Потом. 

Народ зачарованно глядит  на  пирамиду, представляя реки крови, текущие по её ступеням. Мы  продолжаем молчать,  и  строительство  приобретает  мистическую  ценность. Сенька продолжает разворачивать страшную картину ритуальных зверств, но его  уже  не  слушают.  Подтаскивая песок,  кто–то бросает ему:  "Заткнись". Мы  обсуждаем только  форму  лестниц, ориентацию по солнцу и  прочие сугубо строительные проблемы. В полной тишине не спеша заговорил Максим Имакаев. Если Максим говорил – значит он знал, к этому уже привыкли. Он не копал, его чуть  картавый  голос отрешённо  рассказывал  о Великой истории Майя, о Великих пирамидах всех времён и народов. Народ благоговейно приобщался к Вечности...

К обеду вокруг пирамиды возник огромный город, к ужину в нём было уже несколько "сторон", в каждой по своей пирамиде. Город остался на ночь. Грозы в тот вечер не было…

На следующий день было позволено строиться девчонкам. Восстановив разрушения, причинённые  Камой и укрепив дамбами приморские низины, Демиурги самозабвенно лепили новый мир. Огромная страна  раскинулась на пляже, преграждая дорогу к  воде. Взрослые уважительно обходили постройки, направляясь купаться. Иногда  по историческим местам проводились экскурсии. Наша пирамида приняла подобающий ей вид древнего, уважаемого народом, сооружения.

На следующий день ожидалось Воскресенье: гости в пионерском лагере, и пляжники  из  Нытвы.

Я замер...  Мы замерли...

Вечером  с тревогой отправился на Наш берег.

Город стоял! Стояла Пирамида!!! 

Мало того, по берегу реки возникли дружественные государства... Конечно красивые! Конечно оригинальные! Но не такие большие как МЫ! И ни одной  развалины.

Ни одной!

***

Прошла ещё одна неделя.

Жизнь кипела на пляже. Города перестраивались, налаживались торговые коммуникации, появилось  разделение труда и  ритуальные обряды. В парочке песчаных карьеров для укрепления народного духа  были  закопаны  первые  жертвы богам (см. Репка). Страна  отразила несколько набегов, не то народов моря, не  то викингов, пришедших на двухместной байдарке. Был  устроен большой ночной карнавал по поводу тысячелетия  основания  державы, с большим фейерверком  из  припасённого мной взрывпакета.  Жизнь текла как ей и положено.

***

Отъезд

Мы собираем вещи, сдаём постельные принадлежности и спорим у кого чьё одеяло или полотенце – половины вещей нет. Дети дружно орут: "Мы не брали!" Если бы это был Измаил, им бы поверили, но речь идёт о более важных вещах, поэтому их пытают, устраивают очные ставки и дознания. В общем, всячески «колют», требуя возвратить награбленные ценности.

Рано утром я успеваю сбегать на пляж.

Города стоят.

Влажный прохладный ветер, тревожная рябь реки и золотистые блики на проплывающих в небе цирусах предвещают  скорую осень  и  мои  августовские  горы...

Не далеко от меня, в песке, расположилось на отдых семейство: папа ковыряется в УАЗике, мама накрывает стол, маленький сын разгуливает  по улицам наших городов, рассматривая достопримечательности. Его взрослая сестра уже возводит свою первую башню...

Молодые Демиурги

***

Старые Демиурги

Ровно через неделю я вновь возведу свой потрёпанный, капроновый замок на боковой морене кавказского ледника  Джанкуат. А ещё через месяц  8 домов нашей соединившейся экспедиции вольются в огромный  палаточный город,  возникший напротив сгоревшего 16 августа 1998 г знаменитого "Приюта–11". Какой–то урод сделает мне "подарок" на день рождения, спалив дотла гордость советского альпинизма, пережившего нашествие егерей  горной дивизии Эдельвейс. И теперь около ста  палаток из  разных стран всех цветов и фасонов будут ютиться на узком скальном  гребешке двуглавого Эльбруса.

Города стояли, стоят и стоять будут!
Пока мы живы...
Хук! – я всё сказал.

Нытва – Пермь – Кавказ.
Конец второго тысячелетия
от рождества Христова.