| ||||||||||||||||
Чайф: "...Луна появилась и лезет настырно всё выше и выше, Никто не услышит..."
Ане. 1 "...Вышла луна. Она заливала светом дикое нагромождение Гималаев, мертвые, промерзшие камни высочайшей из гор и четырех людей у ее вершины, двое из которых должны были сказать, что могут сами идти вниз, чтобы двое других пошли вверх. – Давайте! – сказал Балыбердин. 1982 г., 4 мая, 21.00, 8700м., Гималаи, Эверест – 150 метров до вершины..." (Владимир Балыбердин – первый советский альпинист, покоривший Эверест – погиб 22 июля 1994 года в автомобильной катастрофе.) ...Лучик солнца пробился сквозь облака, упал на книгу и, отразившись от мелованной бумаги, привычно ослепил сетчатку. Буквы растворились, со страниц пахнуло холодом, сверкающий лед Западного цирка хрустнул под ногами... ...Я поднял от книги слезящиеся глаза, посмотрел за окно – мимо стремительно проносился заснеженный уральский пейзаж – неубранные поля под снегом и черные острова леса... ...Руки прихватило морозом, хэбэшные перчатки мгновенно прилипают к ледорубу, глаза продолжают слезится, и я опускаю на очки синий фильтр. Блистающий мир накрывает синяя ночь (что–то знакомое). ...Серега пихает меня в бок и, смеясь, спрашивает: – Ты что, читать разучился ? Полчаса в одну точку смотришь. Нет! Я просто не хочу дочитывать. Я не хочу, чтобы книга заканчивалась! (Еще теплее. Где ж это было?...) ВСПОМНИЛ!!! 2 ...Синяя ночь над черной тайгой. Холодный ветер безжалостно хлещет снегом костер. Языки пламени, огрызаясь, прижимаются к земле, мы прижимаемся друг к другу. В ботинках хлюпает вода, тело трясет от холода, а по сердцу все быстрее разливается тепло. Я не хочу уходить отсюда. Я хочу быть здесь вечно. Вечно ждать ужина, вечно дрожать под ветром, вечно смотреть в костер и на мрачное близкое небо. Радость бурлит в моей душе и криком вырывается наружу: О–ёооо! О–ёооо! О–ёооо! Никто не услышит!.. Замерзший народ у костра мгновенно откликается, и мы вместе крушим вой напирающего ветра: О-ёооо! О-ёооо! О-ёооо! Никто не услышит!.. ...Электричка тихонько ползет домой, и в воздухе материализуется предложение закончить наше путешествие посещением дачи и бани. Я, улыбаясь, спрашиваю Светку: – Ты что, домой не хочешь? – и удивленно смотрю на то, что она начинает вытворять. Она не говорит, она показывает! упирается ногами в пол и начинает руками отталкивать от себя надвигающийся город. Показано здорово, и я узнаю себя... Глаза. Глаза, переполненные тоской, возвращают меня назад (и это было). Немедленно бросаюсь утешать, объяснять, что Это пройдет, и как Это будет проходить. (Чушь! Чушь собачья!) Я наврал тебе, Светка! Не пройдет! Я видел Такие глаза. В автобусах, в электричках, на улице – взгляд, упертый даже не в меня, – в мой рюкзак. Иногда Они подходят и затевают разговор, и оказывается, что когда–то ходили, – а теперь не досуг, возраст, семья и... и собачий, просящий взгляд. Я бы и рад поделиться, да не знаю как. Как им подарить мое ноющее колено, Танькины смозоленные ноги, обветренный нос Палыча, а главное, ту бурлящую радость?... Ну как ? Я наврал тебе, Светка! Ничего не пройдет! Ты обречена. Ты выйдешь замуж, у тебя будут дети и счастье, но эта непонятная тоска будет догонять тебя, как догнала меня в автобусе Пермь–Очер. Эта тоска будет рвать твое сердце. И сколько бы ни было походов за душой, все они не имеют значения. Ты обречена! Тебе еще предстоит плакать над фотографиями. (А может быть, уже плакала?...) Я не хочу плакать над фотографиями, я смертельно боюсь того страшного времени, когда глаза мои наполнятся Тоской, и все, что было спереди, окажется позади. Сжавшись от страха, я поворачиваюсь к ней лицом. Холодный ветер, расшвыривая бумагу, врывается в автобус. Синяя ночь накрывает мир... 3 ...Брыкля – худой, длинный, нескладный, в белом подшлемнике, с перекосившимися очками на носу и улыбкой, измазанной от уха до уха – переодевается после пещеры. Ловлю себя на том, что с удовольствием наблюдаю за ним. Он удивительно гармоничен окружающим соснам, снегу и костру. Именно его улыбки здесь и не хватало для законченности пейзажа. ...Ленка, проходя мимо: "Радичек, ...", и что–то еще продолжает, не то спрашивать, не то говорить, но я уже не слышу. Нельзя же так – неожиданно и без предупреждения. Изо всех сил пытаюсь удержать свою мимику. Хорошо сидел, а то... В последний раз меня назвали "Радичкой" ровно 4 года назад, по телефону, там еще добавили "Солнышко"... Весь день искал тот дом. ...Палыч обладает сказочной способностью проникать в различные недоступные места. До сих пор не могу понять, как он умудряется расшнуровывать мою палатку снаружи. Вот и опять с мерзким, ослиным воплем : "Радик, вставай!" он врывается к нам и трясет мои ноги. Мучительно открываю глаза и понимаю, что не хочу! НЕ ХОЧУ! Господи, как уютно то! Если бы он только знал как уютно, он бы тут же меня оставил. Но Палыч упрямее осла – он человек, он прибегает к угрозам. Я понимаю – судьбы не избежать, а мгновения не повторить – всё равно тишина разрушена. И вдруг неожиданно для самого себя крепко–крепко обнимаю Ленку... на секунду или две. Ленка, ни мгновенья не задумываясь, отвечает, и секунда длится вечность, а в голове проносится – так вот как прощаются навсегда. ...Осипший Димка замерзшими пальцами рвёт струны гитары и хрипит Цоя. Вокруг него, притопывая от холода, клубится народ и самозабвенно подпевает. Нам остался последний переход. Почему–то грустно. Грустно знать всё наперёд. Смотреть на них и всё знать наперёд. Грустно. Наши судьбы – это наши характеры, отблеск внутренней сути. Именно она топит наши мечты. Наши мечты имеют мало смысла и не нужны этому миру, ему нужна наша суть – судьбы, которые нам не принадлежат. Мы можем изменить свою суть, но для этого приходится умирать – это больно... "Быть или не быть?.." Бог наградил нас неведением, и это нас спасает. Пронзительная ясность наполняет мир. Ещё нет будущего, Уже нет прошлого, Всё во мне, здесь и теперь – у нас есть настоящее... "И больше нет ничего! Всё находится в нас!.." Всё. Я ЗНАЮ! Нашёл. Нет. Ещё... ... "Железка" поворачивает направо. Натруженные ноги начинают тормозить. Взгляд толчками выхватывает – ночной уральский полустанок, залитый светом прожекторов, обмороженные елки на соседнем склоне, две блестящие рельсовые полосы разрезают распадок и через мост уходят в горы. Серые облака плывут над планетой. Только в одном месте, там, между дальними сопками, видна чёрная глубина. Она притягивает, плавно поднимает меня над летящим снегом и бросает сквозь облака. Звезды, медленно разворачиваясь, срываются навстречу. Я чувствую, как Земля, кружась и поскрипывая, несётся в пространстве к... Что–то не так? Стоп! ЧТО–ТО НЕ ТАК! Внизу! Серая уставшая фигурка внизу. Тихо плетущаяся фигурка возвращает меня назад (и это было). Напрягая измочаленные ноги, догоняю и пою: “Куда идем мы с Пятачком?...” Синяя ночь бушует над миром... 4 Всё! Нашёл! Я радостно пихаю в бок заведующего кафедрой естественных дисциплин: – А ты умный – ты читаешь быстрее чем я. Сергей Владимирович удивленно смотрит на меня. Планета, поскрипывая, несется в пространстве... – Серега, Я знаю – Всё находится в нас! – и я тихонько ору: О-ёооо! О-ёооо! О-ёооо! Никто не услышит! Но я же слышу!? О-ёооо! О-ёооо! О-ёооо! Владимир Балыбердин – первый советский покоритель Эвереста – ушел 22 июля 1994 года . Я слышу: "Давайте!" P.S. "Это всё, что останется после меня! Это всё, что возьму я с собой!" Не сжалится идущий день над нами,
Не говори, что к дереву и птице
Промчится наш тяжелый век, В. Кузнецов
Начато 16.08.64 г... Я слышу...
|
||||||||||||||||
Чтобы связаться с нами, нажмите здесь.
Сайт ПНИПУ